"Speak your truth" (David Icke)
рассылка Зеланда: 99. Жрица Итфат 2. Новый сезон.
текстСначала было зеркало. Больше ничего не было. Точнее, было НИЧТО. Зеркало тоже поначалу было ничем, поскольку в нем ничего не отражалось. По обе стороны зеркала простиралась бесконечная черная пустота, в которую можно было лететь бесконечно, не двигаясь с места и никуда не прилетая. Ну а поскольку ничего не было, то ничего и не происходило.
Так длилась несуществующая вечность. Сколько она длилась, неизвестно. Ведь если ничего не происходило, то время даже и не начиналось. Однако в какой-то момент небытия произошла случайная флуктуация, и ничто отразилось от ничего, породив мириады бликов. С этого момента началось ВРЕМЯ.
С течением времени мириады кусочков реальности отражались то с одной стороны зеркала, то с другой, порождая бесконечное многообразие двух миров. Мир образов отбивался проекциями в мире отражений, а потом обратно, и так нескончаемо, и поныне.
Так эволюционировали две реальности – явленная и мнимая. Неизменным оставалось лишь зеркало, отделявшее один мир от другого. И вот однажды, в одном из этих миров, нельзя сказать точно в каком именно, началось, или может быть продолжилось, ДЕЙСТВО.
***
Вечерний мегаполис светился огнями рекламы. Она мелькала повсюду – на стенах многоэтажек, на вывесках, щитах вдоль дорог и тротуаров – везде, где только можно было разместить экран. Все убранство города состояло из множества экранов, на которых транслировались статичные картинки и динамичные сцены, сопровождаемые рекламными речами и мелодиями. Вся эта какофония образов и звуков двигалась, сверкала и зазывала – к себе и в себя, здесь и там.
Зазывала в себя, потому что в рекламу можно было буквально войти. Стоило прохожему джентльмену шагнуть в щит-экран, где рекламировались галстуки, и он действительно оказывался в мужском отделе торгового центра. Или если гордая леди, заинтересовавшись головными уборами, вступала в экран рекламы, то сразу попадала в магазин шляпок.
Жители мегаполиса так и перемещались – одни входили в экраны, другие из них выходили и двигались дальше, вереницами, по каким-то своим делам. Однако самое удивительное впечатление производили не экраны, созданные по неведомо какой технологии, а сами люди. Сторонний наблюдатель, приглядевшись внимательно, мог обнаружить, что в их облике было нечто странное, неестественное.
Что именно, сразу и не поймешь. Одеты они были так, словно все моды и модели прошлого и будущего собрались в шар и взорвались, разлетевшись клочками невообразимых костюмов по своим обладателям. Иначе говоря, горожане представляли собой пеструю толпу, разодетую в пух и прах. Все в головных уборах с претензией, или с причудливыми прическами и париками, выкрашенными в дерзкие цвета. Все разные и вычурные, кто во что горазд.
Но странным был не внешний прикид людей, а их лица. Они выглядели, как бы это сказать... не вполне одушевленными. С очень реалистичными, но все же, будто нарисованными лицами. Люди больше походили на персонажей компьютерной игры, нежели на живых субъектов, хоть и двигались как живые. Почти каждый держал в руках небольшое зеркальце и шел, уткнувшись в него, лишь изредка бросая взгляд на внешние экраны.
Весь этот мерный калейдоскоп движений, отражений и мерцаний был прерван внезапным явлением. Из-за угла вывернул трамвай, на крыше которого зачем-то располагался огромный будильник. Будильник громко затрезвонил, после чего все движение вокруг резко затормозилось и перешло в «замедленную съемку». Мерцания и отражения стали плавными, реклама зазвучала низким тягучим тембром, а люди теперь еле шевелились.
В центре всего этого замедленного действа в нормальном темпе двигались только две особы, тоже экстравагантной внешности. Они стояли на месте и с удивлением озирались по сторонам, будто только что здесь оказались.
Одна была в длинном платье до пят из темно-синего, почти черного бархата, с шейным воротничком, усыпанным бриллиантами. Лицо покрыто устрашающей ритуальной раскраской багрового цвета с белыми пятнышками на скулах. Глаза зеленые, волосы черные, подстрижены в каре. При всей своей брутальной внешности, она была красива.
Другая была одета в темно-зеленый комбинезон и розовые туфли на высоченной платформе. На лице синий театральный грим, всклоченные волосы выкрашены в светло-голубой цвет, а на пояснице огромный розовый бант. В целом она выглядела как большая живая ляля. Тоже красива, но необыкновенной, не кукольной красотой.
Красная брюнетка и голубая блондинка, хоть и не уступали здешним обитателям в своеобразности, были единственными, кто имел живой человеческий облик. Несомненно, читатель узнал жрицу Итфат и диву Матильду.
– Тили, ты куда нас забросила? – спросила Итфат.
– Не знаю, вроде похоже на мой город, но это не мой город, – ответила Матильда.
Люди продолжали медленно двигаться по своим делам, не обращая внимания на пришелиц. Но одна девица все же их заметила. Она как раз вышла, а точнее «выплыла» из трамвая и остановилась, глядя большими удивленными глазами на диву и жрицу. Те тоже заметили, что за ними следят.
– Чего уставилась? – обратилась Матильда к девице.
Но та продолжала стоять как вкопанная и смотреть, полу открыв рот и словно к прыжку приготовившись. Характерным в ее облике было «нарисованное» как в компьютерной графике лицо, неестественно большие глаза и огромные ботинки «ортопеды» на ногах. Дива и жрица тоже стояли молча и смотрели на нее.
Внезапно будильник на трамвае затрещал, дверцы трамвая закрылись, и все вокруг пришло в движение в обычном темпе. Трамвай поехал дальше, а девица чуть присела, подняла руки в локтях и завизжала в каком-то экзальтированном восторге.
– И-и-и-и!
Она достала из кармана зеркальце и направила его на диву и жрицу. Зеркальце сверкнуло, а девица опять радостно завизжала и запрыгала, поворачиваясь вокруг своей оси и любуясь на что-то в зеркальце.
Дива и жрица переглянулись в недоумении.
– Эй, ты кто? – спросила девицу Итфат. Та остановилась и наконец ответила.
– Я? Яша-гуляша! Я вас передам, можно?
– Что-что?
– А вот! – девица показала им зеркальце. В нем застыло отражение дивы и жрицы.
– Как это, передашь? – продолжала расспрашивать Итфат. – Кому?
– Ну можно же?! Ну можно?! – Яша так называемая гуляша, не дожидаясь разрешения, быстро пробежалась пальчиками по зеркальцу, и ну себе, снова визжать.
– И-и-и-и!
В тот же момент дива и жрица мгновенно переместились в какое-то другое место. Это была небольшая комната, заваленная всевозможными вещицами, в основном одеждой: блузочками, шарфиками, платьицами, шляпками, штанишками, а также разодетыми кукляшами. Среди всего этого хлама на диване сидела не то кукла, не то компьютерный персонаж, но все ж таки живая особь, тоже цветисто разодетая. Завидев пришелиц, она сначала замерла, раскрыв рот, а затем подпрыгнула и издала уже знакомый визг.
– И-и-и-и!
Итфат с Матильдой стояли посреди комнаты, не зная, что предпринять. А кукляша принялась носиться из угла в угол, переворачивая свой хламчик в поисках чего-то.
– Сейчас! – повторяла она. – Сейчас подождите! Я минуточку! Я секундочку! А-а-а-а!
Наконец, она вытащила из хламчика зеркальце и тут же направила его на своих гостий. Зеркальце сверкнуло, и кукляша опять забегала туда-сюда, любуясь отражением.
– Вы кто? – спросила она, едва глянув на оторопевших диву и жрицу. И не дожидаясь ответа, продолжила беготню. – А, ну ладно!
– А ты кто? – обратилась к ней Матильда.
– Я? Яша-няша! – ответила та, остановившись.
– Эти хотя бы на вопрос «кто ты» отвечают, – заметила Итфат.
– Да, в сравнении с нашими гламроками, эти продвинутые, – добавила Матильда.
– А я вас передам, ладно? – опять засуетилась кукляша.
– Нет! Стой! – закричали Итфат и Матильда.
– Ну ладно же? Ну ладно?
Все происходило с такой быстротой, что ни дива, ни жрица не успели ничего сделать. Яша-няша постучала пальчиком по зеркальцу, и подруги снова телепортировались в какую-то другую обстановку.На этот раз они оказались в небольшой комнате, где повсюду были аккуратненько расставлены и сложены всевозможные плюшевые игрушки: котики, песики, мишки. В углу комнаты копошилось тоже, почти игрушечное созданье, одетое в мохнатенький жилетик и пушистые штанишки.
С появлением пришелиц, созданье обернулось и подскочило, но не удивилось, а расплылось в счастливой улыбке. У него, или у нее, как и у предшественниц, лицо было «нарисованным».
– Это мои игруши! – созданье взяло в руки двух мишек и протянуло их гостьям.
– Спасибо, не надо, – сказала Матильда.
– А ты-то кто будешь? – спросила Итфат.
– Я? Яша-люша! – ответило созданье. – Возьмите!
Дива и жрица, не зная зачем, взяли мишек.
– Так, и что мы за это должны? – спросила Итфат.
– А вот! – Яша-люша достала из кармана жилетика зеркальце.
– И ты что, нас передашь?
– Угу.
– А ну-ка отдай! – жрица отбросила в сторону мишку, быстро подскочила к Люше и выхватила у нее зеркальце. С Люшей тут же случилась истерика. Она разревелась и запрыгала.
– Отдайте! Отдайте! – кричала она в отчаянии, пытаясь дотянуться до зеркальца, но жрица была намного выше и держала зеркальце в поднятой руке.
... Продолжение книги «Жрица Итфат 2» следует.
попытка расшифровки))
1 Мир образов отбивался проекциями в мире отражений, а потом обратно, и так нескончаемо, и поныне. - голографическая реальность.
2 Будильник громко затрезвонил, после чего все движение вокруг резко затормозилось и перешло в «замедленную съемку». Мерцания и отражения стали плавными, реклама зазвучала низким тягучим тембром, а люди теперь еле шевелились. - не знаю, что это, но что-то важное, ибо будильник должен будить, а не усыплять.
3 ...- Я вас передам, можно?
...В тот же момент дива и жрица мгновенно переместились в какое-то другое место... - ну вообще-то мы и есть информация на одном из уровней восприятия и нас (и нам) можно передавать.
4 – А ты кто? – обратилась к ней Матильда.
– Я? Яша-няша! – ответила та, остановившись.
– Эти хотя бы на вопрос «кто ты» отвечают, – заметила Итфат. - они знают свои имена, пол, социальные роли и думают, что это они и есть на самом деле. Знакомо?
текстСначала было зеркало. Больше ничего не было. Точнее, было НИЧТО. Зеркало тоже поначалу было ничем, поскольку в нем ничего не отражалось. По обе стороны зеркала простиралась бесконечная черная пустота, в которую можно было лететь бесконечно, не двигаясь с места и никуда не прилетая. Ну а поскольку ничего не было, то ничего и не происходило.
Так длилась несуществующая вечность. Сколько она длилась, неизвестно. Ведь если ничего не происходило, то время даже и не начиналось. Однако в какой-то момент небытия произошла случайная флуктуация, и ничто отразилось от ничего, породив мириады бликов. С этого момента началось ВРЕМЯ.
С течением времени мириады кусочков реальности отражались то с одной стороны зеркала, то с другой, порождая бесконечное многообразие двух миров. Мир образов отбивался проекциями в мире отражений, а потом обратно, и так нескончаемо, и поныне.
Так эволюционировали две реальности – явленная и мнимая. Неизменным оставалось лишь зеркало, отделявшее один мир от другого. И вот однажды, в одном из этих миров, нельзя сказать точно в каком именно, началось, или может быть продолжилось, ДЕЙСТВО.
***
Вечерний мегаполис светился огнями рекламы. Она мелькала повсюду – на стенах многоэтажек, на вывесках, щитах вдоль дорог и тротуаров – везде, где только можно было разместить экран. Все убранство города состояло из множества экранов, на которых транслировались статичные картинки и динамичные сцены, сопровождаемые рекламными речами и мелодиями. Вся эта какофония образов и звуков двигалась, сверкала и зазывала – к себе и в себя, здесь и там.
Зазывала в себя, потому что в рекламу можно было буквально войти. Стоило прохожему джентльмену шагнуть в щит-экран, где рекламировались галстуки, и он действительно оказывался в мужском отделе торгового центра. Или если гордая леди, заинтересовавшись головными уборами, вступала в экран рекламы, то сразу попадала в магазин шляпок.
Жители мегаполиса так и перемещались – одни входили в экраны, другие из них выходили и двигались дальше, вереницами, по каким-то своим делам. Однако самое удивительное впечатление производили не экраны, созданные по неведомо какой технологии, а сами люди. Сторонний наблюдатель, приглядевшись внимательно, мог обнаружить, что в их облике было нечто странное, неестественное.
Что именно, сразу и не поймешь. Одеты они были так, словно все моды и модели прошлого и будущего собрались в шар и взорвались, разлетевшись клочками невообразимых костюмов по своим обладателям. Иначе говоря, горожане представляли собой пеструю толпу, разодетую в пух и прах. Все в головных уборах с претензией, или с причудливыми прическами и париками, выкрашенными в дерзкие цвета. Все разные и вычурные, кто во что горазд.
Но странным был не внешний прикид людей, а их лица. Они выглядели, как бы это сказать... не вполне одушевленными. С очень реалистичными, но все же, будто нарисованными лицами. Люди больше походили на персонажей компьютерной игры, нежели на живых субъектов, хоть и двигались как живые. Почти каждый держал в руках небольшое зеркальце и шел, уткнувшись в него, лишь изредка бросая взгляд на внешние экраны.
Весь этот мерный калейдоскоп движений, отражений и мерцаний был прерван внезапным явлением. Из-за угла вывернул трамвай, на крыше которого зачем-то располагался огромный будильник. Будильник громко затрезвонил, после чего все движение вокруг резко затормозилось и перешло в «замедленную съемку». Мерцания и отражения стали плавными, реклама зазвучала низким тягучим тембром, а люди теперь еле шевелились.
В центре всего этого замедленного действа в нормальном темпе двигались только две особы, тоже экстравагантной внешности. Они стояли на месте и с удивлением озирались по сторонам, будто только что здесь оказались.
Одна была в длинном платье до пят из темно-синего, почти черного бархата, с шейным воротничком, усыпанным бриллиантами. Лицо покрыто устрашающей ритуальной раскраской багрового цвета с белыми пятнышками на скулах. Глаза зеленые, волосы черные, подстрижены в каре. При всей своей брутальной внешности, она была красива.
Другая была одета в темно-зеленый комбинезон и розовые туфли на высоченной платформе. На лице синий театральный грим, всклоченные волосы выкрашены в светло-голубой цвет, а на пояснице огромный розовый бант. В целом она выглядела как большая живая ляля. Тоже красива, но необыкновенной, не кукольной красотой.
Красная брюнетка и голубая блондинка, хоть и не уступали здешним обитателям в своеобразности, были единственными, кто имел живой человеческий облик. Несомненно, читатель узнал жрицу Итфат и диву Матильду.
– Тили, ты куда нас забросила? – спросила Итфат.
– Не знаю, вроде похоже на мой город, но это не мой город, – ответила Матильда.
Люди продолжали медленно двигаться по своим делам, не обращая внимания на пришелиц. Но одна девица все же их заметила. Она как раз вышла, а точнее «выплыла» из трамвая и остановилась, глядя большими удивленными глазами на диву и жрицу. Те тоже заметили, что за ними следят.
– Чего уставилась? – обратилась Матильда к девице.
Но та продолжала стоять как вкопанная и смотреть, полу открыв рот и словно к прыжку приготовившись. Характерным в ее облике было «нарисованное» как в компьютерной графике лицо, неестественно большие глаза и огромные ботинки «ортопеды» на ногах. Дива и жрица тоже стояли молча и смотрели на нее.
Внезапно будильник на трамвае затрещал, дверцы трамвая закрылись, и все вокруг пришло в движение в обычном темпе. Трамвай поехал дальше, а девица чуть присела, подняла руки в локтях и завизжала в каком-то экзальтированном восторге.
– И-и-и-и!
Она достала из кармана зеркальце и направила его на диву и жрицу. Зеркальце сверкнуло, а девица опять радостно завизжала и запрыгала, поворачиваясь вокруг своей оси и любуясь на что-то в зеркальце.
Дива и жрица переглянулись в недоумении.
– Эй, ты кто? – спросила девицу Итфат. Та остановилась и наконец ответила.
– Я? Яша-гуляша! Я вас передам, можно?
– Что-что?
– А вот! – девица показала им зеркальце. В нем застыло отражение дивы и жрицы.
– Как это, передашь? – продолжала расспрашивать Итфат. – Кому?
– Ну можно же?! Ну можно?! – Яша так называемая гуляша, не дожидаясь разрешения, быстро пробежалась пальчиками по зеркальцу, и ну себе, снова визжать.
– И-и-и-и!
В тот же момент дива и жрица мгновенно переместились в какое-то другое место. Это была небольшая комната, заваленная всевозможными вещицами, в основном одеждой: блузочками, шарфиками, платьицами, шляпками, штанишками, а также разодетыми кукляшами. Среди всего этого хлама на диване сидела не то кукла, не то компьютерный персонаж, но все ж таки живая особь, тоже цветисто разодетая. Завидев пришелиц, она сначала замерла, раскрыв рот, а затем подпрыгнула и издала уже знакомый визг.
– И-и-и-и!
Итфат с Матильдой стояли посреди комнаты, не зная, что предпринять. А кукляша принялась носиться из угла в угол, переворачивая свой хламчик в поисках чего-то.
– Сейчас! – повторяла она. – Сейчас подождите! Я минуточку! Я секундочку! А-а-а-а!
Наконец, она вытащила из хламчика зеркальце и тут же направила его на своих гостий. Зеркальце сверкнуло, и кукляша опять забегала туда-сюда, любуясь отражением.
– Вы кто? – спросила она, едва глянув на оторопевших диву и жрицу. И не дожидаясь ответа, продолжила беготню. – А, ну ладно!
– А ты кто? – обратилась к ней Матильда.
– Я? Яша-няша! – ответила та, остановившись.
– Эти хотя бы на вопрос «кто ты» отвечают, – заметила Итфат.
– Да, в сравнении с нашими гламроками, эти продвинутые, – добавила Матильда.
– А я вас передам, ладно? – опять засуетилась кукляша.
– Нет! Стой! – закричали Итфат и Матильда.
– Ну ладно же? Ну ладно?
Все происходило с такой быстротой, что ни дива, ни жрица не успели ничего сделать. Яша-няша постучала пальчиком по зеркальцу, и подруги снова телепортировались в какую-то другую обстановку.На этот раз они оказались в небольшой комнате, где повсюду были аккуратненько расставлены и сложены всевозможные плюшевые игрушки: котики, песики, мишки. В углу комнаты копошилось тоже, почти игрушечное созданье, одетое в мохнатенький жилетик и пушистые штанишки.
С появлением пришелиц, созданье обернулось и подскочило, но не удивилось, а расплылось в счастливой улыбке. У него, или у нее, как и у предшественниц, лицо было «нарисованным».
– Это мои игруши! – созданье взяло в руки двух мишек и протянуло их гостьям.
– Спасибо, не надо, – сказала Матильда.
– А ты-то кто будешь? – спросила Итфат.
– Я? Яша-люша! – ответило созданье. – Возьмите!
Дива и жрица, не зная зачем, взяли мишек.
– Так, и что мы за это должны? – спросила Итфат.
– А вот! – Яша-люша достала из кармана жилетика зеркальце.
– И ты что, нас передашь?
– Угу.
– А ну-ка отдай! – жрица отбросила в сторону мишку, быстро подскочила к Люше и выхватила у нее зеркальце. С Люшей тут же случилась истерика. Она разревелась и запрыгала.
– Отдайте! Отдайте! – кричала она в отчаянии, пытаясь дотянуться до зеркальца, но жрица была намного выше и держала зеркальце в поднятой руке.
... Продолжение книги «Жрица Итфат 2» следует.
попытка расшифровки))
1 Мир образов отбивался проекциями в мире отражений, а потом обратно, и так нескончаемо, и поныне. - голографическая реальность.
2 Будильник громко затрезвонил, после чего все движение вокруг резко затормозилось и перешло в «замедленную съемку». Мерцания и отражения стали плавными, реклама зазвучала низким тягучим тембром, а люди теперь еле шевелились. - не знаю, что это, но что-то важное, ибо будильник должен будить, а не усыплять.
3 ...- Я вас передам, можно?
...В тот же момент дива и жрица мгновенно переместились в какое-то другое место... - ну вообще-то мы и есть информация на одном из уровней восприятия и нас (и нам) можно передавать.
4 – А ты кто? – обратилась к ней Матильда.
– Я? Яша-няша! – ответила та, остановившись.
– Эти хотя бы на вопрос «кто ты» отвечают, – заметила Итфат. - они знают свои имена, пол, социальные роли и думают, что это они и есть на самом деле. Знакомо?
@темы: Трансерфинг